Кошка Все чаще мне говорят, что я похожа на кошку. Благодаря макияжу или манерой - не уточняют. А я завариваю вечерами чай и не понимаю, где они взяли это "ты похожа на кошку".
Кошке никто не запретит ночью уйти из дома. И что зрачок у нее вертикальный, конечно, не новость. Полагаю, ей так просто удобней смотреть на звезды, примеряясь уместить их все в одну повесть.
Открою секрет: порой кошке хочется стать волчицей, чтобы завыть на луну в полный голос, хрипя на вдохе. Еще иногда кошка жалеет, что не родилась тигрицей, хотя ее цвет глаз для рыжих подходит плохо.
Что у нас с ней общего? Я не знаю. Эти сравнения давно перестали быть комплиментом. Только вот не люблю, когда чужая рука против шерсти гладит - после такого общения хочется сжечь тетради и пеплом оживить затертый узор паркета.
Черные перья Черные полосы. Темные волосы растрепаны на ветру. Черные перья в небе над пропастью. Медленно в пустоту петь заклинания в память о голосе, срываясь на птичий крик... Кто-то пугается, кто-то сочувствует, кто-то привык.
Черные перья в небе над пропастью тучей кружат хоровод. Когти стальные кровью не греются, да и цвет глаз не тот. Черные перья вьются над пропастью, не могут на дно упасть. Жестокие шутки удвоенной памяти покой норовят украсть.
Вон чего мы с Lunarcy наваяли))) Оригинал со смайликами и комментариями здесь курсив - Lunarcy обычный шрифт - Имадеса Плачет Киска на границе - Что же за печаль у Львицы? На свидание позвали, А вот в бой с собой не взяли...
Едва Алиса спать легла, раздался тихий звон. Открылась дверь, и анимаг вошел в некрепкий сон.
- Идем, Алиса. Сказка ждет, - он тихо молвил ей. А мир разбился сотни раз в калейдоскоп огней. баловство Штаб пустотою встретил их. "Куда же делся Кот? Кто по тропам Страны Чудес Алису поведет?"
- Куда теперь? - в ее глазах живейший интерес. "Что ж проводник, похоже, я". - Вперед, в волшебный лес.
Нас ждут три главных рубежа, где встретишь ты друзей. Смелей, Алиса! Первый ход - и мы в пути. Смелей.
Петляя, в даль вела тропа, к поляне, где давно кальян курила и ждала их Гусеница. Но
оттуда слышен громкий лязг металла о металл, и Кролик спутницы ладонь своею крепко сжал.
На грибе белый плащ висел и фляга для воды. Сидела Кошка на земле, точила топоры.
- Где Гусеница?! - Я боюсь! Два крика эхом сводит. - Я за нее, - и Кошка вновь по лезвию проводит.
- Зачем топор? - Чтоб ты спросил. За краткостью ответа мгновенно Кролик распознал недобрую примету.
- Бежим отсюда, - говорит несчастная Алиса и, за рукав его схватив, к тропинке тянет быстро.
Не спорил Кролик: сам хотел скорей покинуть лес. "Не повезло сегодня нам: бардак в Стране Чудес".
Раздался Бармаглота вой. Алиса побледнела: - Что за кошмар? Хочу домой! - Второй рубеж. Налево.
Таверна. "Встречу здесь Кота - пусть дальше сам ведет: с его работой мне всегда ужасно не везет".
Кот им не встретился, увы. - Эй, Кролик, это кто? Сидел на стойке Тру Ляля во фраке и жабо.
- Ты здесь откуда? Шляпник где? - А что? Я за него! - Знакомьтесь: это Тру Ляля, Алиса. "Черт-те что!
Какого он напялил фрак? И где его он взял?" И в тот же миг рояль в кустах внезапно зазвучал.
Нетру играл изо всех сил гитарой да с размаха. Орал частушки Тру Ляля, и мюмзики - от страха.
В глазах двоилось, звон в ушах стоял неимоверный, хотя они уж час назад покинули таверну.
- Еще немного. Вон дворец, там встретишь Даму Пик. Она вернет тебя домой порталом, напрямик.
Дворец готовил им сюрприз. Сюрприз сидел на троне, в очках, со знаком на щеке и в золотой короне.
"Что за дурдом?!" - Где Дама Пик? - Ну, я тут за нее, - Единорог приподнял бровь, - вам, собственно, чего?
Никто ответить не успел - переступил порог в знакомом черном платье второй Единорог.
- Г-Герцогиня?! - Да. - К-король?! Ухмылочка в ответ. Недолга обморока тишь - нигде покоя нет.
Едва лишь взгляд яснее стал, увидел он Кота. Сидел тот в платье на полу. - Хм, Герцог, значит, да?
Улыбка, право, до ушей. Отлично сделан грим: за пять шагов Единорог с ним, вряд ли, различим.
- Алиса где? - Я за нее. - Ну, Шляпник, ты артист. А ваш гример, скажу я вам, прекрасный копиист.
- Шалтай старалась, - подтвердил с улыбкой генерал, пока перчаткой черный знак с щеки своей стирал.
- Не знаю я, как Кот вас всех сумел уговорить, но то, что авторство его, никто не сможет скрыть.
Смеялись дружно пять минут. И Кролик вдруг спросил: - Колись, пушистая шпана, ты где рояль добыл? - О_О О_О О_О
Может быть, Белого Кролика звали когда-то Август? Он был глашатаем осени и любил золотые листья. Он хранил в кармане жилетки воспоминания лета, и часы обратным счетом считали числа.
И сейчас он по старой привычке служит Привратником и хранителем по совместительству. Должно быть, самая первая Бабочка звала его Август, но он совершенно не помнит этого.
"Алые паруса". Огромная толпа собралась на набережной смотреть салют. Была в той толпе и старая китаянка.
Кошки любят фейерверки и, пригревшись на ступенях, созерцают в небе россыпь золотых переплетений
на две трети горизонта - так неистово прекрасно... И с моста дожди-фонтаны... И каскады ярко-красным.
Жмутся кошки к китаянке, что приехала за мужем, но уже вдова лет двадцать и привыкла к русской стуже.
Они лаской выражают уважение к народу, что помимо книг и денег, дал салюты небосводу.
***
Пьяный Петербург отвратителен в своей эйфории. Он грязен и темен. Так не празднуют, так сбегают. В беспамятство.
В Питере неправильные ночи: белые и своенравные. Не заснешь если вовремя, будешь как одержимый мчаться куда-то в толпе, раскрашенной черно-лаковым. Поровну на мечты под алыми парусами - алые алкоголи здесь, на земле, под ногами.
Горький шоколад, чай с бергамотом - божественный вкус. Божественный вечер... Мчатся безумными хороводами мысли о желтых тюльпанах и Вечном, о том, что пора сменить цвет помады, пока еще не совсем привыкла, о двух заоблачных океанах, о дно которых разбита скрипка. Я забираю кусочки мира - витраж составить. Орнамент дикий. И привкус небо мне оставляет, напоминающий ежевику. Порывы ветра летят сквозь город. В трамвая пляске не больше смысла, чем в ежедневном тысячелетии еще одной суматошной жизни.
В готическом величии безликой красоты стояли храмы вечные средь вечной мерзлоты. читать дальше Никто не потревожит их тайны вековой. Сказание не сложит о них полуслепой.
В пустынных ныне залах под пылью алтари. Легенды позабыты. Жрецы - в небытии.
Но, если оглянуться вослед луны шестой, в пространства искажении они перед тобой:
мрачны в великолепии, из страхов сложены, их окна озаряют размытые огни.
В безумном карнавале там призраки кружат, им, масками плененным, уж нет пути назад.
Вошедшая однажды во храмовы врата, себя теряла дважды бессильная душа.
За шелком и сафьяном распроданы сердца, и смотрят сквозь вуали стеклянные глаза.
Но замело дорогу, забыт по звездам путь. Разбитые фантомы в лампадах тлеют чуть.
Разрушены ступени, и храм уже не храм - холодная обитель покинутым богам.
Теперь в немых руинах им не испить из душ, а что храниться в памяти напоминает чушь.
Астрологам-пророкам до храмов не дойти. И только в отражении те образы видны.